Накачаю-ка я себе губы!В наше время стало нормой ходить на уколы красоты и даже на пластические операции. Однако, про что это, если нет прямых медицинских указаний, направленных на спасение жизни?
Первый аспект – это непринятие себя, и в частности частей тела или целиком своего тела. Здесь прямо и сразу к терапевту на длительную историю, т.к. корни в глубоком детстве и юношестве.
Второй – это когда до было все норм и принимала и нравилась себе, а тут мне 40...
О, боги, мне 40!!! И здесь как раз про нежелание смотреть в ту самую «осень жизни», которая приправлена морщинами, отеками и прочими кружевами на теле человека. И чем старше, тем сильнее видны изменения.
Так вот. Губы и всяческие разглаживания и маскировки морщин — это же попытка выглядеть моложе своего возраста. И в конечном итоге все равно все сводится к сексуальной привлекательности. Тела.
Можно сделать себе губы, блефаропластику, зафиллироваться или подтянуться у хирурга, платя за это серьезными, иногда фатальными последствиями в долгосрочной перспективе. В общем, можно создать внешний образ себя в глазах других. И если это предполагает профессия (например, актеры, телеведущие, шоумены, певцы и пр.), где важно создавать образы с помощью своего тела, то мне понятно зачем. Это становится действительно важным.
А если работа совсем не предполагает сексуально притягательную внешность, то карьера не рухнет. И тогда просто нет причин для подобных манипуляций. А зачем же тогда женщины и мужчины, кстати, это делают? Что еще за этим стоит?
Страх того, что я меняюсь.
Мое тело меняется, и все эти изменения говорят, кричат мне: «Всё! Экватор пройден. Модель «все лучшее у тебя только впереди» и «вот когда я вырасту/закончу школу/институт/заработаю денег/перееду куда хочу/подставить нужное» уже не работает. Морковку из-под носа, обвисающие сиськи и прочий птоз безжалостно убирают, оставляя один на один с реальностью, что жизнь — это то, что сейчас.
И все лучшее — это тоже то, что сейчас.
Теперь все безвозвратно меняется — родители немощны как дети, теперь нет никого большого и сильного, с кем можно воевать или лелеять иллюзию, что если что — приду к маме. Теперь большой и сильный, единственная опора и для своих детей, и для родителей, становящихся как дети — это ты.
Ух, как же это страшно — брать на себя за все это ответственность. Пойду-ка уколю себе губы, может, попустит...